Лыжный поход в район Восточного Саяна (Тункинские Гольцы), март 2007 года.
(Описание любезно предоставлено нашим участником, хронометристом Берсеневой Наташей, за это ей большой РАХМЕТ. Рекомендуется читать постепенно).

Фотоотчет по данному походу.

«И зачем он такой добрый… и зачем меня отпустил сюда…». Любимый шеф нежился сейчас в Таиланде как приличный человек. А я тут, среди белых монументальных Восточных Саян, кутаюсь на морозе в пуховик поверх промокшей от пота одежды… врастаю на подъемах в каменисто-снежную тропу под тяжестью рюкзака… раздраженно выдергиваю застревающие в камнях лыжи, привязанные репшнуром к рюкзаку. Но это были лишь несколько негативных моментов. Потому что на самом деле это был прекрасный, тяжелый и очень веселый поход, о котором не пожалела ни секунды. 

  Итак, рано утром 25 февраля Фадис на своём микроавтобусе собирает нас по городу – Крашкевич Сергея и Соню, Валеру и меня, и вместе с пассажирами-клиентами мы катимся в Омск, на одном дыхании лихо (маэстро-Фадис) пройдя таможню. Самым примечательным в этой поездке был запах… нет, ЗАПАХ!... чего-то кислого, тошнотворного, накатывающий откуда-то из-под ног сзади сидящих. Я изо всех сил старалась хорошо думать о чистоплотности спутников, но запах был сильнее и побеждал меня и мои добрые мысли. Часа через два Валера, будущий сопоходник, сидящий справа от меня, признался, что это пахнет его квашеная капуста. И показал сочащийся пакет с чем-то бесформенным и полужидким… «Дак!...чё ж ты ее… убрать же, блин, надо нафиг!... вон туда, назад, чтоб не воняла», - завозмущались сзади сидящие. А я с облегчением вздохнула, - это всего лишь капуста. Валера – вегетарианец и йог, с многолетним стажем причем. Поэтому в походе он пожелал питаться отдельно, взяв с собой свой йоговский рацион: рис, квашеную капусту, орехи и соевое мясо. Позже мы узнали про «китайских солдат и их горсточку риса в день», но это и многое другое – позже. Думаю, что именно с этой капусты и началась наша (моя уж точно) «симпатия» к Йогу… Нанюхавшись йоговской капусты до одури и укачавшись на заднем сиденье, я начала открывать окошко и подставлять голову под струю свежего морозного воздуха… аукнулось мне это крепко потом. Потому что уже вечером в Омске навалился частый одышливый кашель, и это накануне лыжного похода! 

  Нас встретили, отвезли ночевать на квартиру к Юре (руководитель нашего похода на Шумак, знающий тамошние места). Приходили гости-омичи (Кирильчик с женой, опять перепел все песни, уже слышанные мной в Кузнецком Алатау полтора месяца назад), меня лечили всякими горячительными напитками, пока я не вырвалась и не упала спать. Утром на вокзале я решила, что мне все же нужны мочалка и полотенце (будет ведь баня на Шумаке!) и за 15 минут до поезда метнулась на привокзальный рынок. Представьте: понедельник, 9.30 утра, миллионный город, привокзальная площадь, мороз, только-только раскладывающиеся сонные продавцы ларечков. Девушка в странноватой одежде рысцой бежит вдоль торгового ряда и хриплым голосом выкрикивает: «Мочалка есть?... Мочалка?... У вас есть мочалка?... так, а полотенце?...». С мочалкой и полотенцем под мышкой на обратном пути забежала в аптеку и набрала всего от кашля и горла. Прицепной вагон «Харьков-Владивосток». 

  У кого то я читала, что это самый длинный в мире ж/д маршрут! Вагон-плацкарт конечно битком набит, и конечно жара. Четыре места у нас в первом отсеке и два (я и Валера) в последнем. Штаб квартира в первом. Два дня поезда я полностью посвятила лечению кашля и ангины ударными дозами лекарств и перцовки. В результате кашель видоизменился из одышливо-сухого в оглушительно-раздирающий. Благодаря общению с Валерой (ох, сколько ж нам еще придется услышать от него о нем самом и о йоге вообще!) прошли ликбез по йоге и основным постулатам философии йогов, как бы к концу похода не обйожиться всем… Наиболее занятна была теория высоких и низкий колебаний, исходящих от людей. Те, кто ест мясо, рыбу, испытывает злость и агрессию, излучают низкочастотные колебания, а кто ест растительную пищу, совершенствуется духом и воздерживается от насилия и секса – высокие колебания. Надо стремиться к высоким, самосовершенствоваться. Запомнилась также душещипательная история про «кричащие от ужаса» молекулы: сломали растение и записали на суперсовременную технику вибрации, исходящие от цветочка. Спустя много времени обрубок все еще «кричал от ужаса», то есть у молекул есть память. В Новосибе путешествие значительно украсили подсевшие в наш последний отсек перегонщики авто, возвращающиеся домой. Живые такие, веселые! Гоняют машины из Владика в Новосиб. Спокойная жизнь кончилась. Я еще могла скрыться от происходящего на своей верхней полке, а Йог, лежащий на нижней, спасался, похоже, лишь уходя в глубокий астрал, ибо только так можно не замечать прыгающих по тебе 100-килограммовых коней, гогота, хохота, песен (вплоть до знаменитой партии Витаса, впрочем гуманно исполняемой в тамбуре вагона), были даже попытки взять напрокат Юрину гитару.

   В Юрге к нам присоединился седьмой наш член – Паша. Мы узнали, что он спортсмен, лыжник, сноубордист, ролевик, промальпинист… как только первое знакомство состоялось и Паша ушел в свой соседний вагон за пока полупустым рюкзаком, Крашкевич, распределяющий еще не распределенные по рюкзакам участников продукты и снарягу, с довольным видом и к всеобщей радости подытожил свои записи «Вот! Паша это и заберет! Ничё, он молодой, здоровый…» Меня же дополнительно «наградили» котлами и тросиками-крючками, не отвертелась. Под вечер перцовка разгорячила нас до песен и гитары. Юрин репертуар был в лучших традициях туристической классики и в общем-то нам уже знаком, а Паша сразил экспрессивной песней на темы средневековья, дев и менестрелей. Слушатели судя по глазам слегка напряглись, а я подумала – две странных личности на группу из семи человек в труднодоступном и ненаселенном горном районе, это не слишком опасно? К счастью в отношении Паши мои сомнения оказались более чем напрасны. После бурной и шумной ночи (соседи-перегонщики дали жару, бедная проводница!).

Рано утром 28.02.07 готовимся к высадке в Слюдянке. Как обычно напугав бодрствующих пассажиров глыбами своих рюкзаков, цепляясь ими и лыжами, застревая в проемах, выгрузились и тут же нашли водителя микроавтобуса Бориса, специализирующегося на заброске туристов. Достигнув согласия по цене (2500руб за машину, 250км), загрузились, заехали в МЧС на берегу Байкала отметиться. Пока отцы-командиры нас регистрировали, мы погуляли по замерзшему Байкалу, зашли поглазеть на наших потенциальных спасителей, парней суровых и немногословных. Комнаты были пустынны – только снаряга по углам, лыжи, да большой телевизор. В TV по подиуму расхаживали в нижнем белье столь изысканные модели, что даже как-то неловко стало за свой негламурный вид. Но наши мужчины отреагировали мгновенно «О! на нее бы рюкзак и на тропу…И пускай там так пройдется!». Я развлеклась чтением распорядка дня МЧС-ника. Там стояло что-то вроде «с 14.00 до 19.00 отработка действий по спасению попавших в чрезвычайную ситуацию», или иными словами «с 14.00 до 19.00 – подвиг». Романтика, я б в спасатели пошла, пусть меня научат. 

  Юра спел как-то жесткую песенку про горных спасателей, идущих по следам пропавшей в горах группы: «…и нас никто уже не ждет, и нам никто не рад мы похоронное бюро, мы спасотряд…» Покатились через леса и поля, бурятские поселения, заезжали в местные маркеты, докупили кому что (я набрала еще таблеток от кашля). Борис поэкскурсоводил, рассказал про местность и про жизнь аборигенов. Работают на золотодобывающих фабриках в основном, в Слюдянке. Многие буряты пьют, но есть и успешные, предприимчивые. Молодежь, как и везде в провинции, старается уехать в крупные города. Проезжали местечко Нилова Пустынь, там когда-то жил монах Нил, первым обнаруживший это благодатное место. Теперь тут популярная база отдыха на берегу речки среди красивых скал и тайги. Едем еще дальше, к полудню высаживаемся у развилки, местное название «у свалки». Почему-то очень не хочется покидать теплую машину, хотя погода шепчет. Накануне тут стояли сильные морозы, а к нашему прибытию потеплело, солнце светит. Договариваемся, что Борис нас и вывезет отсюда же (за такую же плату), мы ему на подходах позвоним со спутникового, вызовем. Рюкзаки, лыжи, пакеты, переодевание в легкое походное, распихивание пакетов по рюкзакам, подвязывание лыж (снега маловато, подъемы). 

  По мере готовности народ стартует по дороге в сторону гор, на север. Нам предстоят два дня беспрерывного подъема, в том числе одна холодная ночевка (вне зоны леса) под перевалом Шумак 2700м, потом спуск оттуда по долине речки Шумак до самих источников. Самочувствие на старте не важное, но надеюсь на лечебные свойства нагрузок на свежем воздухе. Упс… что-то тяжко идти так. И действительно подъем нескончаемый, пока по грунтовке. Впереди меж красивых кедров замаячили белые хребты в белой пелене. Народ схватился за фотоаппараты «смотрите, смотрите вон гора как открылась!... а вон еще сильнее! Ух ты!». Неожиданно слева от дороги самая банальная мусорная свалка, на ней пасутся лохматые меховые коровы. Идем, идем, идем… А горы все так далеки. А рюкзак все тяжелее, врезается в плечи, спину ломит, забивается дыхание. Вокруг самый простецкий лесок, невысокие тонкие березки, кусты, иногда сосны, переплетаются множество троп, лыжня, следы трактора (где-то здесь валят лес). Идти все неинтереснее и тяжелее, клянчу передых. Отцы командиры неожиданно после всего лишь двух-трех ходок объявляют лагерь. 

  Йог Валера убил березу. И кто бы другой, неразумный и злой, но Йог!... Он пытался оправдаться, что ему Крашкевич велел найти именно такую березку для центрального шеста, что сам Валера «…все лишь солдат. Приказали – сделал». Но мы отклонили все эти жалкие попытки (то он Йог, то он солдат) и объявили его убийцей погруженного в зимний сон молодого невинного деревца. Валера расстроился, а я предположила, что это его карма, ведь по йоге всё предопределено свыше, и не для этого ли Валера пошел в поход, чтоб потом встать на путь осознания и искупления этой вины? Труп березы немым укором для Валеры так и лежал поблизости, молекулы кричали. Под вечер нас посетили два бурята на лошадях, интересовались шатром, печкой и вообще походным бытом. Все мужчины мобилизовались (типа нас тут много, и про нас МЧС знает). Я в это время (с разрешения хозяина скакуна) забралась на шерстяного конягу и даже пустила его рысцой по окрестностям. После их визита мы единодушно втащили внутрь шатра все рюкзаки и шмотки, а лыжи связали общей вязанкой и привязали к шатру. Но буряты не алтайцы и никто незваный недобрый нас не побеспокоил. На этой ночевке мы узнали какая ммм…. непутевая у нас печка. Тяги нет, дрова не горят. Экономайзер только осложняет процесс. Конечно же лучше брать своё, проверенное. Ночью похолодало до -27С.

01.03.07 Весна пришла! Вместе с морозцем. Потрясли вершины горы на восходе – светились розовым. Потрясли всех кроме меня. Я чувствовала, что заболела конкретно и грустила. Ночью мучил кашель. Встретили трех рослых парней, резво спускавшихся на лыжах со стороны Шумака. У них был конец маршрута! Какая-то часть меня им даже завидовала. Потом наши сказали, что это были два парня и девушка… ой-ёй-ёй… что зимние горы с прекрасным полом делают. 

  Шлось тяжко, через пять минут начинало ломить спину, через десять минут я могла думать только об этой боли, и что рюкзак слишком тяжелый, и что надо как-то дотерпеть до передыха. Шли минут по двадцать, Крашкевич настаивал на сорока пяти минутах ходьбы, я пообещала сдохнуть в таком случае. Подъемы пошли круче, тропки корявее, хорошего в жизни оставалось всё меньше. Вспоминалась вчерашняя лошадь, такая желанная сейчас, «полцарства за коня», ну или вечерняя пайка за шерпа. Никто не подписывается в шерпы, даже и за утреннюю. Оказывается найм шерпов – не только западная капиталистическая мода, а даже в Кузнецком Алатау, рассказывали, гулял москвич налегке, наняв двух шерпов. Останавливаясь на передых надо было еще найти силы вытащить пуховик и одеть его, прежде чем повалиться навзничь на рюкзак и начать надрывно кашлять. Попросила сфотографировать меня, «Если я еще когда-нибудь захочу в такое, буду смотреть на эту фотку…» 

  Немного утешает, что и Соне тоже тяжело, хоть не я одна группу торможу. Мужчины же откровенно рвутся вперед, только Юра по-моему и рад частым остановкам – рюкзачище у него ого-го себе… Вид у меня видно был плачевный, потому что Паша (потом я поняла широту этого его жеста, насколько это против его походных принципов), несшийся неизменно впереди, неожиданно предложил отдать ему что-нибудь небольшое и тяжелое. Фадис тоже вошел в долю, и я сплавила им 2,5кг гречки. К вечеру горы приблизились, отцы-командиры нам показали на долину, которая нас поведет к Шумаку, и на другую долину, из которой мы выйдем на обратном пути, с перевалов Обзорный и Хобуты. У недостроенной избушки мы отвернули вправо, к дальней долине, на Шумак, и пошли вдоль подножий гор, опять по лесу, но уже кедрово-сосновому. Тропа совершенно искрутилась и извертелась, залезала в камни, перегораживалась упавшими деревьями, цепляла и клинила тащившиеся сзади на веревочке лыжи, исторгая этим тихие проклятия. Группа растянулась, я садилась отдыхать уже произвольно, сзади идущий Юра потом одевал мне рюкзак, который сама я поднять не могла. Когда дотащилась, наши уже почти поставили шатер и ждали меня с котлами. На автопилоте распаковала рюкзак, выдала котлы. Тут бы и погрузиться в блаженный анабиоз, ан нет! Нельзя, мороз крепчает, надо шевелиться. Дрова еще только начали заготавливать. Чуть выше лагеря завалили сушину и пилят ее. Я, попилив, взялась носить чурки к шатру. Пока добреду там уже пару новых отпилили. Чувствую, что уже ничего почти не чувствую, в смысле никаких мыслей, эмоций и реакций. «Ну-ка стой! Ты чё зеленая такая?! Спирт будешь?» «Буду» Добрый Юра разлил всем по глоточку в стопочки, быстро сделал бутербродики с салом и колбасой, еще повторили… Больше всего давила мысль «Если мне так плохо сейчас, что будет в горах?!» Вечера и ужина не помню, вымоталась, кашляла, говорят, стонала и хрипела во сне. Дежурим все по часу с печкой. Вести бы дневник этот час, но не хочу, – цензурного будет мало. Да и не до летописей: дойти бы до вечера, не сдохнув, да отоспаться. Сплю почти в серединке, Фадис как крылом укрывает краем своего теплого спальника, греет словно печка. Еще бы Паша слева потеснее прижался…

02.03.07 Утром мне полагалось дежурить и варить завтрак, но благодаря Пашиной доброте я лишь вынесла ему к костру рис, сухое молоко, изюм и заварку. Остальное он всё сделал сам. И очень кстати, потому что за бортом -34С, а меня еще и изнутри морозит. В голове стоит гул как в трансформаторной будке. Крайняя мера – пью аспирин, это помимо витаминов, «от кашля», леденцов, каметона. Помогло, мир вокруг прояснился, но сил все равно мало. Опять вверх, то круто, то почти незаметно, по округлому гребню цепочки холмов, заросших сочно-зелеными пушистыми кедрами, по тоненькой узкой тропинке. Решаем вставать на обед, сварить супчик и вскипятить чай. Мгновенный анабиоз на солнышке опять сорван – нужны котлы из моего рюкзака. А Соня успела отдаться Морфею.

   Дальше тропа неожиданно дарит нам длинный и красивый спуск, справа виден Хамар-Дабан. Несусь вниз, наслаждаясь, но одев на правую руку лыжную палку, чтоб не кувырнуться вправо-вниз. Паша загорелся одеть лыжи – снега тут достаточно. Крашкевич отговаривает – сейчас войдем в тесноватую долину меж двух хребтов, и там будет не до лыж. Паше, лихо спускавшемуся на лыжах, не дался прыжок через поваленное поперек тропы бревно (наверно неточно рассчитал вес рюкзака) – первое падение, пока без последствий. И опять вверх, только теперь пошли камни, деревьев все меньше. Еще люди нам навстречу, заросшие щетиной мужики, глаза горят… Мир тесен – омичи, Юрины знакомые, пообщались. Пошли дальше по их следам, они говорят скоро граница леса, там лучше ставить лагерь. Поднялись на открытое место, откуда-то сильный ветер, а мороз-то держится… Ууууу…. Жжжж...па! В снег проваливаемся в распадках по самое…И вообще «жесть», как говорит Паша.

   Но зато вокруг такая красота, такая энергетика – высоченные склоны хребтов справа и слева, суровая и могучая горная страна. Видели первый ледопад (замерзший водопад), перешли русло речушки (лёд удивительно скользкий), осели на рюкзаки, пока Крашкевич с Пашей убежали на разведку. Мы с Соней надели наши теплые маски и прижались, грея друг друга. В маске все хорошо, в ней только с соплями проблема – не высморкаешься уже. Сопли нескончаемы, и откуда их столько берется? Нос у меня хорош – распух, болит, крылья растрескались до крови на морозе. Пролетели мы лишку, деревья неожиданно кончились совсем. Поэтому в ближайшей низине ставим лагерь. Народ ушел с рюкзаками и пилой за дровами обратно по тропе, завалив нам единственную трухлявую местную лиственницу для костра и поручив приготовление ужина, Соня тоже исчезла, пришлось мне потрясти мешки с провизией и изобразить суп харчо с рисом. Долго настраивали с Фадисом костер – местность голая, внизу снега по пояс, вверху ветер завывает, вокруг одни камни. Сотворили очаг в щели меж валунов. И так всё не просто, а тут еще Йог со своим ковшиком тычется, угли ворошит. Он сам себе готовил отдельно и кушал тоже отдельно от нас, на улице: «Прием пищи – сугубо интимный процесс у человека». А по-нашему, низкочастотно-звериному, коль живешь в стае, так и жри со всеми вместе! Суп сварился, а чай никак не вскипит. Уже и добытчики дров вернулись (дрова мы завтра понесем с собой под перевал, чтоб чай там вскипятить вечером, ведь предстоит холодная ночевка вне зоны леса). В итоге суп больше походил на кашу, впрочем, не менее вкусную.

03.03.07 Даже не знаю, когда красивее было – вчера на закате или сегодня ярким солнечным утром. Просто фантастика кругом. Разглядываешь складки склонов, морщинки хребтов, острые гребни и вершины и кажется, что на гигантских слонов и динозавров набросили белые драпировки. И если они зашевелятся под этими белыми покровами!... куда тогда нам, мурашам деваться? Рюкзак чуть тяжелее – взяла у Паши его спальник, он набирает дров в свой рюкзак.

   И силы откуда-то берутся и азарт – это не по невнятному леску вверх тащиться. Еще бы мороз спал. Справа от нас русло замерзшей реки Ихе-Гер, передовая группа – Крашкевич, Паша и Валера спустились по нижней тропе на русло, мы же ушли по верхней, по высокому правому берегу. Нижние нам кричат, что оденут кошки и пойдут вверх по руслу. Через какое-то время слышим звонкий лязг металла по льду и видим Крашкевича и Пашу… а Валеру не видим. Кричим, где они его потеряли, почему оставили?! Ушли уже порядочно вперед, а Валеры даже не видно, мало ли что. Нижние распрягаются, Крашкевич явно недовольно повернул обратно. Мы тоже встаем на передых. Судя по походке Крашкевича Валере не сдобровать, мы строим догадки, что с ним сделает командир за это промедление (если конечно ничего не случилось). Мне нравится идея запинать его кошками. В суровом климате шутки тоже становятся злее по-видимому. Мы замерзаем и встаем паровозиком, прижавшись друг к другу, рассказываю не менее злой анекдот в тему: «Лес, лютый мороз, стая волков, все мерзнут, трясутся.
«Волки, отморозим ведь всё себе! Давайте хоть сунем друг другу, погреем…»
сунули, греют. Тут мимо заяц бежит, увидел их «Волки-п&%#@расы!»
Волки за ним в кинулись в погоню, бегут, один не выдерживает «Волки, давайте хоть в ногу бежать, а то какая-то ё$%ля получается…» Га-га-га!!!...
«Ну чё, волки, пошли дальше что ли? Догонят поди...» 

  У Йога порвались ремешки на кошках. Хотя ему говорили накануне поездки – сходи за город, опробуй всё снаряжение! Привязал какими-то там веревочками, прикрутил. Вскоре группа воссоединяется, спустились в низинку, и я с ужасом услышала прямо под собой журчание бегущей воды, рванула оттуда вверх скорее. Оказалось под нами непромерзший ручей. Встали на перекус, напились воды (чай в дорожной бутылочке, заныканный с завтрака, как раз кончился). Перекус – орешки, конфетки, изюм, немного колбасы и сухарей. Удивительное чувство, когда промерзшая колбаса оттаивает во рту, постепенно обретая вкус… Вышли на ровное открытое место, почти со всем сторон окруженное хребтами и вершинками, снег слепит. Наст то держит, то резко проваливаешься в него всей ногой, а то и двумя. Одели лыжи (впервые!) и пошли вперед. На лыжах тоже не сахар, но хоть все время на поверхности наста. Юра с йогом начали отставать. Ветер не утихает, мороз давит. Справа в долине за нами клубится белая дымка, хоть бы не накрыла на перевале.

  - Где же перевал?! - Мы до него еще не дошли, вооон там, справа, за поворотом… 

- Вон то перевал? Те камни? - Нет, его отсюда еще не видно. Это начало подъема к перевалу.

 - Ничего себе… 

  Сели отдохнуть (переходы стали уже неплохими, минут по 35). Паша с Крашкевичем ускакали налегке на разведку, проверить держит ли наст (дальше начинается подъем крутоватый для лыж), встретили белых куропаток. Теперь опять пешком, по твердому как стекло насту идти легко как по асфальту. Дошли до крутого каменистого подъема – вот где веселье началось! Камни крупные, поднимаешься, то придерживаясь руками (не надо даже наклоняться вперед для этого), то опираясь на лыжные палки. Очень осторожно надо ставить ноги – полно щелей прикрытых снегом, местами «ступени» такие крутые, что взбираюсь сначала на коленках, потом аккуратно встаю на ноги и дальше. Лыжи подвязали совсем коротко, чтоб меньше клинились в камнях. Крашкевич первый, потом я, потом Паша челночит – помогает Соне. Одолели этот взлет, опять открылся цирк, колючий ветер уже не стихает, толкает в спину, в бок. Зато наконец-то увидели седловину перевала Шумак. Уже бы лагерь ставить, солнце садится, но пока не нашли укрытие от ветра, идем дальше. Паша помчался вперед и уже лезет на следующий взлет, а мы приглядели снежную низинку – свистим ему. Пришлось бедному возвращаться против ветра. 

  Итак, холодная ночевка, -32С, ветер совершенно взбесился, рвет из рук ткань шатра. Растяжку делаем на тяжелые камни, полиэтиленовый тент натянули и привязали покрепче, но хлопает он оглушительно. Высыпали из рюкзаков принесенные дрова, мужчины занялись костром. Я уже внутри, тревожно прислушиваюсь к вою ветра. Снаружи накидали снега на стенки, загородили наветренную сторону рюкзаками. Хотели состегнуть два спальника-одеяла, но молнии не совпадают. Я решаюсь сшивать их. Шесть метров ручных стежков! В минусовой температуре! Дошила уже в свете фонарика, еле-еле, ног почти не чувствую, нырнула внутрь с головой, легла, закуталась, укрылась. С ужасом чую, что тепла во мне не осталось будто – не могу согреться, даже дрожи нет. Остальные вполне спокойны – кто в спальник завернулся, прилег, кто еще хлопочет… Я же явно принимаю температуру каремата… Фадис откидывает край спальника, заглядывает в лицо: «Да ты что, девочка!!!... что молчишь-то!... вот же… ну-ка давай в мой спальник, он тёплый…» Вылез, втащил туда меня, улёгся рядом, накрыл сверху кучей всего. И тут только пошла дрожь, затрясло так, что заплакала. А ведь трое наших всё еще «в открытом космосе», снаружи, на ветру! Как они это выносят? Внезапно оттуда, со стороны костра резкое мать-перемать. Мы сразу представили самое страшное – там опрокинули котелок с чаем…
«Что случилось, мужики?!» В ответ – тишина. Готовы ко всему уже.
- Юра, как можно добыть тут воду без дров?...
- Свечки все зажжем, снег растопим.
- Принимайте котелок, - голос снаружи через пару минут. Уфффф… Кушаем, выпиваем разведенного с лимончиками, пьём чай с шоколадом, я набираю дорожную бутылочку, ложу её в спальник. Если до сих пор я спать ложилась в чём шла (иначе одежду не просушишь, кроме как на себе за ночь), то теперь и с ботинками проблема – либо в них спать, либо тоже в спальник, иначе утром не одену их, промерзнут. Мы решаем втроем влезть в сшитый мной мешок – Фадис, я, Паша, накрыться сверху Фадисовским коконом. Выясняем, что мы трое все «летние» - июнь, июль и август. То есть команда-«Лето». А остальные четверо «зимние» - ноябрь-январь. Ночь пережили в тесноте, но грея друг друга. Мне так даже тепло было в середине, переворачивались с боку на бок синхронно. Под утро нырнула в глубину спальника, нащупала и одела ботинки – ноги все равно зябнут, пусть хоть ботинки погреют. «Натааааша!... Ты что это же там делаешь, а?» Ну и похабник! А еще йогом называется, целебат типа у него. А сам туда же.

04.03.07 «Утро красит нежным светом…» Ветер утих, но сменился на встречный, -36С. Таблетки, витамины, каметон, аспирин, леденцы… Подкормила «колесами» Сергея и Юру – тоже начали кашлять. Соня перемещаясь по шатру выразительно и томно цитирует «Абрамчик, мне так плохо, так плохо…»
Крашкевич подхватывает «Ну что ж ты не сказала, что тебе ОЧЕНЬ плохо?!...»
«Абрам и Сара лежат в постели, Сара стонет: - Абрамчик, мне так плохо, так плохо…
- Сарочка, потерпи, кому сейчас легко?
Утром смотрит – Сара умерла.
Горестно восклицает: - Сара, что же ты мне не сказала, что тебе ОЧЕНЬ плохо?!...»
Сухой перекус, допиваем вечерний чай, собираемся. Паша, несущий шатер, в очередной раз настоятельно просит всех паковаться снаружи. Я «веселюсь» с котлами, отчищая их, у Юры – печка. Сегодня мы берем перевал Шумак. День обещает быть ясным и морозным – синее яркое небо, полоса солнечного света ширится, наползая сверху на снежные вершины. Подъем на перевал оказался легче, чем я думала. Только кашель раздирает, когда садимся на отдых. И откашливается с ярко-розовыми капельками… о-па! Нам велено одевать кошки.

   Паша опять проявляет чудеса выносливости и «лосиности» - челночит с седловины перевала, помогая отставшим с рюкзаками. Крашкевич с Пашей и Юрой готовят страховку для спуска – на той стороне крутой сброс вниз, плавно выполаживающийся дальше, ближе к каменистой спине холма. Спуск с холма тоже явно крутой, потому что потом уже далеко внизу видно дно цирка, и дальше угадывается начало ручья-речушки, по которой нам предстоит спускаться к речке Шумак. И всё это окружено острыми вершинами, хребтами, белыми морщинистыми склонами. Какого либо леса или его границы и не видать, только камни и снег. Но до нее надо дойти сегодня, потому что… потому что надо. И есть надо, и пить, и обогреться. А пока мы сидим на остром гребне седловины, любуемся на эту красоту. Высота 2700м вроде не чувствуется, но на подъеме меня подташнивало, хотя может от кашля просто.

   Тем временем в снег воткнули рукоятку ледоруба, прикрепили к ней веревку-перила и Паша первый пошел вниз. Спустили ему связку лыж, потом пошел Фадис, я за ним. Мне поручено ловить внизу рюкзаки. Йоговский 80-литровый китайский рюкзак, весь увешанный не вместившимся внутрь барахлом, всё это барахло на спуске растерял, и мы ходили по склону, собирали бутылки, пакеты, топоры… На самого же Йога, спускавшегося как-то неправильно, сильно кричал Фадис, потом ворчал: «И этот человек еще ходил под Белуху!...». После правда извинялся перед Валерой за свою резкость. Валера в ответ – ничего, я не обижаюсь, я всегда прощаю несправедливость и гнев ко мне, ведь йоги… (далее идёт философия йогов в Валериной трактовке, я это гуманно опускаю).

   Крашкевич спускается замыкающим, уже без веревки, на двух ледорубах. Дает нам, засидевшимся и подмерзшим, добро на дальнейший спуск. Фадис, идя первым, смешается левее, обходя гряду острых камней внизу. И идет этак запросто, по прямой, наискосок. А Крашкевич, помню, учил нас ставить кошки на спуске строго носками вниз, притопывая на каждый шаг. То ли Крашкевич – перестраховщик, то ли Фадис - … …Фадис спотыкается, падает на спину и катится вниз, задев несколько торчащих камней. Я замерла и смотрю, чем кончится его скольжение… Остановился, поворочался под рюкзаком, отстегнулся от него, встает вроде. «Ты живой?!» Молчит, скривившись, держится за правое плечо, что-то с ногой... «Ты как?!» Он расстегивает рюкзак, выбрасывая вещи на снег, достает свою аптечку. Ведь вроде аккуратно съехал. Продолжаю спуск к нему еще осторожнее прежнего. Сзади догоняет Паша, остальные пока далеко. Приехали. Как мы теперь? Переглянулись с Пашей «Разгружаем?» «Конечно». Выбил стопу, правда она тут же встала обратно. И сильная боль в правом плече, рука плохо шевелится, опухоли нет пока. На ногу фиксирующую повязку, обезболивающую таблетку, ковылять может вроде, прихрамывая и опираясь на лыжные палки. Повыбирали себе из выброшенных вещей что потяжелее. 

  Я думала, всё остальное разберут наши, когда спустятся к нам, но Фадис уже собрал обратно свой рюкзак, а Паша понесся вперед челночить, помогает ему. Я впряглась под свой, покачнулась, ноги подогнулись было, потопала вниз за ними. Дошла до спуска с холма на дно цирка – да я тут убьюсь. Такая крутизна, каменисто, высоко. Паша советует вернуться и попробовать правее, по засыпанной лавиной лощине, там более полого, хоть и длиннее получится. Наверно там все же безопаснее, возвращаюсь, успеваю тормознуть остальных. Юра походил, посмотрел и тоже решил в обход. Паша с Фадисом умудрились спуститься по камням – рисковые. Этот километр по лощине мы шли часа два-три, проваливаясь в жесткий наст, увязая в глубоком снегу, под которым были огромные валуны, чертыхаясь выползали из расковырянных снежных ям. Юра идет замыкающим, помогает одевать рюкзак (когда падаю встать с рюкзаком уже не могу, отстреливаюсь от него). Впереди вслед за Сергеем снег буровит Соня, ей тоже тяжко. Длинноногий йог лихо проскакал мимо меня, мимо Сони, выбивающейся из сил… Хоть я сидела в ожидании помощи, аварийная – еле выбралась из каменной щели, не вывернув ног, рюкзак конечно отстегнула и ждала, чтоб на меня его одели. Но может у йогов это нормально, каждый сам по себе? Юра далековато, вверху, сам присел отдохнуть, отдышаться. Заволокла рюкзак на камень, подлезла под него снизу, впряглась, выпрямилась, чуть не соскользнув и улетев вниз. Йог обернулся на мои чертыхания, уже ниже меня метров на шесть: - Наташ, ой, что ж ты не сказала? Я б помог.
- Не надо, сама… 

  Наконец-то все собрались внизу, видим впереди след лыж Фадиса и Паши. Ушатал этот спуск нас. А еще идти и идти, время далеко послеобеденное, питье кончилось, только коньяк у Юры во фляжке, делаем по глотку (кроме йога, конечно). Дальше на лыжах. Они у меня не скользят ни хрена, ну абсолютно! А падать нельзя – подняться сама и навьючиться не можешь. Стала просто идти на лыжах, не катиться. Отстаём (Юра неизменно замыкающий, терпеливо помогает вставать после падений). Всё ничего, но на спусках рюкзак по инерции тянет вперед, а лыжи рывками тормозят. Вперед по ходу падать особенно неприятно… Втянулись в узкую глубокую щель, русло ручья, по накатанной лыжне вроде более-менее качусь, очень мучает жажда, дело к вечеру. Но из-за неровного рельефа падаю, – рюкзак тяжеленный (там еще Фадисовское железо), его качнет, и я заваливаюсь. Приноровилась падать вбок и чуть вперед – тогда могу подниматься сама. Напоминаю себе мысленно «…когда в следующий раз упадешь, не забудь зачерпнуть и поесть снега…». Нагнали йога – у него опять что-то порвалось, отвалилось, говорит сам справится. Обходим. Вокруг начали появляться сначала трава-сухостой, потом жидкие кустики – ура. Значит приближаемся к зеленке. Солнце ушло, внизу уже сумерки, но далеко впереди в долине виднеется темное пятно – лес! Хоть бы наше сразу там и встали! А то отстали мы сильно, по ночи идти неохота, да и сил нет уже. 

  Почти в темноте натыкаюсь на наших – в совсем уже узком местечке встали, распряженные, пьют… ПЬЮТ воду!!! Пробили дырку под снегом во льду, оттуда черпают. Упала на рюкзак, поднимаю глаза, а передо мной Фадис с кружкой воды, края обледеневшие, зубы ломит, но выпиваю всё, потом еще, еще. Но тут (о, ужас!) Крашкевич командует «по коням». Куда еще?! Зачем?! Неееет!... На льду тут вставать не хотят, зовут подняться и пройти еще, вглубь леса, чтоб сушинки рядом были. Лезем вверх, буксуем в снегу, одеваем налобные фонарики (луны еще нет, хоть глаз выколи). Прошли немного, народ начал бунтовать – хотят вставать. Но отцы-командиры непреклонны – идем дальше, тут нет сушинок. Крик души «Бога ради! Давайте уже встанем хоть где-нибудь!». Но Паша понесся вперед на поиск места для лагеря, мы по двое, по трое идем следом, по косым склонам, меж деревьев, окликая друг друга, высматривая точки фонариков, выбиваясь из сил. Впереди из-за темных силуэтов кедров замаячил костер – надо же! Они уже и костер развели пока мы плетемся, а котлы ведь у меня, надо мне живее шевелиться. Напрямки пешком ломлюсь по снегу на свет костра, выхожу – не наши.
«О… а наши где?...» «Вон там. На, чаю попей сначала». Добрые люди! Москвичи, трое, если не путаю, то турклуб «Черемушки», идут без печки, двойные спальники – пуховый и непромокаемый. Предоставили свой огромный костер и дрова в наше распоряжение. Нашла нашу стоянку, там оказывается пока только Паша и Фадис, ставят шатер. Остальные еще бредут по склону. Но жизнь уже налаживается, страшное позади…

05.03.07 Нога у Фадиса в повязке, но ходит. А вот с рукой непонятно – ниже на плече выступил гигантский страшный синяк, гематома, но болит выше, в суставе. Натер мазью лечебной, ночью были сильные боли. Утром же как обычно выскакивает из шатра, рыча и крича растирается снегом. Затем «тело героя» в шатре делает хитрые упражнения, отдающие йогой, потом исполняется мантра «Оммммммм…. Оммммммм……….
Йог! Давай тоже мантры нам пой! Ты же йог, почему не поешь нам по утрам мантры?»
«Нет, ребята, я мантры не пою. Я еще маленький йог, домашний» Быстро (почти быстро) и на радость Паше на улице упаковались. Я мысленно вздохнула, но опять сунула Фадисовское железо себе. Сегодня мы увидим вожделенную долину с целебными источниками, идти вроде километров 10, если по прямой. А так все время вниз по руслу Шумака, до впадения правого Шумака, потом по слившимся в единый широкий поток Шумакам до источников. Над ними на левом берегу будет гора абсолютно без снега, а на правом характерная острая каменная вершина. Но пока нам идти и идти, причем в кошках. Первые шаги по льду реки были опасливыми. Воду я люблю, очень, но не в виде проломившегося под тобой и рюкзаком речного льда. Потом оказалось напрасно боялись, цокаем кошками уже смело. 

  После вчерашних мучений на спуске сейчас - просто прогулка по дорожке парка. Я иду и медитирую, мечтательно улыбаясь, – представляю Шумак незамерзшим, бурлящим, сплавным… Тут хорошее падение, много прижимов, каньонных сужений. Лед часто так и намерзает – вот застывшая бочка, вот ступенчатый слив, а тут вообще сужение до метров трех и сразу каскад сливов… Юра (тоже водник) посматривая на меня, понимает в чем дело. Я же, не в силах сдержаться, останавливаюсь в таких местах, ахаю и восхищенно пялюсь на скованные зимой пороги. Вокруг все красивее – солнце, синее небо, свисающие сверху кедры с обнаженными корнями, скальные стены и белые горы вокруг.

   Ближе к обеду встретили отдыхающих на льду москвичей, пообщались. Москвичи обещают нам скорое купание – ниже будут непромерзшие участки. И они таки начались – сначала по щиколотку бредем в воде, потом глубже. Вот уже чувствую, как в высокий ботинок полилась через верх вода. А-аааааа!... и не обойдешь ведь, каньон. Хорошо хоть ниже лед прочный, только верхние слои не промерзли. Силы не вечны, группа опять растянулась. Вперед убежали садюга-Крашкевич, с ним Паша и Фадис, мы с Соней телепаемся по их следам, пытаясь их нагнать, и где-то далеко сзади Юра с Валерой. Русло расширяется, уже видна гора без снега на левом берегу, но как же она медленно приближается! Мы с Соней окончательно отстаем, снега все больше, в кошках идти по нему тяжело, а снять их сейчас трудно, – ремни смерзлись в одно целое с бахилами и ботинком (лишь бы не с ногой) в ледовый панцирь. Хоть бы передние нас дожидались на привалах, узнать бы, сколько ходок нам еще пилить. Но они лишь увидят нас и сразу трогаются дальше. Если только не проголодаются (у меня перекусочный мешок с печеньками, конфетами, орешками и пр.). Сядешь бывает на рюкзак, дух перевести не успеешь, а они уже передо мной, ждут. Сыплю каждому в ладошку. Паша не отходит, синими голодными глазами смотрит, - оно и понятно, дело молодое. Ему добавки, еще и еще. Падает ломтик колбасы в снег, Паша поспешно нагибается за ним, охнув: «О Господи!..», тут же съедает. Рассказывает историю этой фразы-фишки:
двор, пьют пиво с пацанами, подходит бомж похмельный
«Пацаны, дайте выпить!...»
«Найди тару, нальём тебе». Приносит банку, ему наливают, но у него руки трясутся, и часть проливается мимо. Он в испуге и трепете глядя на пролившееся, «О господи!!!...»
Не выдерживаю глубокого снега с камнями и сажусь снимать кошки. Обстучала их, удалось отделить от ботинка. Йог догнал и тоже садится снимать свои, разговаривает сам с собой. Я, уставшая, молча и выразительно стою в паре метров перед ним, придерживая рюкзак, просить или говорить нет сил. Где мой Юра, где мой Фадис… Там не успеешь подумать, а тебе уже подмогли. Не понимает. Вздергиваю рюкзак на камень, сажусь под него, одев лямки, с трудом встаю… сначала на колени, потом аккуратно на ноги. Уже зашагала прочь и слышу в спину «Ой, Наташ, я бы помог тебе, что не сказала?» Дежавю. Отвечаю мысленно и нецензурно, от всей души.

   Доносится радостный выкрик Крашкевича, и метров через двести первые домики. Неужели пришли? На левом берегу новые цивильные платные 4-местные домики, баня, столовая. На правом – бревенчатые срубы, с печками внутри. Мы выбираем себе сруб поменьше (легче протопить). Внутри стандартно – широченные полати на 6-30 человек (смотря какой домик), печка в центре или в углу, в крыше по центру окошко. На улице у входа оборудованное костровище. Есть баньки туристские – каркас для полиэтилена, сложенные в груду гладкие камни. Но с дровами сложнее – все сушинки отдыхающие уже освоили, пришлось распиливать вмерзшие в реку торчащие бревна. После шатрового быта наш домик – пятизвездочный отель. Обошли наши «владения», полюбовались на радоновую ванну (в этот же вечер и приступили к процедурам радоновым). Основные источники минеральные на той стороне. Есть буддистский храм, множество деревянных поделок, фигурок, досок с благодарственными надписями и фамилиями, есть 70-ых годов. Праздничный ужин, спирт разведенный с лимонами, вкусности, еще спирт, еще…
«Эй, йог, ты чего спишь, вставай печку топи! Холодно же! Ты нам обещал топить, когда напьемся!»
«Сереж, не трогай ты его, пусть спит!» Постепенно угомонились и улеглись все (йог отдельно на полу), кроме Юры и Паши. Веселье их было неожиданно бурным и продолжительным. Я не могу спать, пока кто-то не спит. Тут же до покоя было очень далеко. Задушевные разговоры, песня «Хамар-Дабан» исполненная столько раз, что я уже могла подпевать при желании:
«Забудь про все, забудь про все Ты не поэт, не новосел, Ты просто парень из тайги, Один винчестер, две ноги Тайга вокруг, тайга – закон, Открыта банка тесаком, А под ногами сквозь туман Хрустит хребет Хамар-Дабан»
Мне больше нравится «одна гитара, три ноги», что в принципе песни не портит. Эти два коника носились с гоготом где-то снаружи, потом вваливались в избушку, пошептавшись, хохотали и выскакивали обратно. Не выдержала я и взвилась, когда они затеяли рубить дрова ВНУТРИ домика (в метре от происходящего спал на полу йог, и как бы я лично к нему не относилась…). Демоны изгнались наружу, а я перебралась на полати к Крашкевичам, поняв, что Юра с Пашей сегодня уже не расстанутся, и спать тоже упадут рядом, возможно не заметив и нечаянно придавив меня. Последнее, что помню этой ночью – их попытка влезть в наш все еще сшитый спальник (там уже спал Фадис). Паша сначала заботливо впустил туда Юру, а потом влезал сам, буквально ввинчиваясь. Фадис от происходящего проснулся, нащупал рядом Юру и заголосил
«А Наташа?! Где Наташа?...»
«Э-ээээх ты!... Проспал девушку!… гы-гы-гы…»
«Странно, мы же тут хорошо помещались втроем?»
«Так Наташа же маленькая…» «Влезай, Паша!» «Да я влез… почти… ну по пояс… да ладно, пойдет…».
Наташа слушала, лёжа в теплом Фадисовском спальнике, и хихикала… Спальник Юры, который я им заботливо подложила, пока они скакали на улице, они конечно же не заметили. Ночью проснулась от стонов и почти плача. Ну что еще такое! Угомонятся они или нет сегодня? Спрыгиваю, подхожу – стонет Фадис, сильно болит рука. Опять намазал мазью, приложил ипликатор игольчатый, я ему сунула спальник Юры, чтоб не теснились.

06.03.07 Утро было поздним, и неудивительно. Юра спал полдня, Паша очень страдал, скормила ему фестал и аспирин. Мы с Соней наконец-то разглядели себя как следует в зеркале… Одинаково опухшие лица, глаза, у Сони набухали герпесом губы, у меня нос просто ужасал, намазались «спасателем». С утра пошли охотиться на сушинку, в сторону красивого замерзшего водопада. Водопад посмотреть не смогли, так как пошли без кошек, подниматься по льду было невозможно, а сушинку нашли. Мы с Соней как благородные мадамы гуляли, пока мужчины отпиливали найденную сушину. Но тут меня привлекли держать за конец, дабы она не сопротивлялась, закусывая пилу. У основания на сушине верхом сидел Крашкевич и приговаривал «Держи конец, Наташа, держи…» Пикантность момента внезапно дошла до всех и вызвала всеобщее буйное веселье.
«Серега, тебе не сильно больно?» «О-ооо! ничего-ничего мужики, пилите, я потерплю…» «Такое самопожертвование… что, еще отпиливать? Еще короче? Ты уверен?...»
Да, на баню тут дров не напилишься… есть вариант заказать цивильную баню на том, цивилизованном берегу, дороговато – получается по 500руб с носа за 2 часа. Но баня нужна однозначно, и промучившись с заготовкой дров, мы решили раскошелиться. Не пожалели – баня новая, на высшем уровне, подавали чай в комнате отдыха. Вечером оладушки, Соня-затейница изобразила из ничего отличное тесто, нажарила полную миску, пока я лентяйка дремала. Разбудили к ужину, наелись, напились (чаю). После вчерашнего разгула Юра с Пашей вышли из игры и от спирта отказались. Йог (замерзший в прошлую ночь на полу) поддался уговорам и лег на полати с Крашкевичами. Пашу переселили туда же (как наиболее худенького), а Юру к нам с Фадисом. Мне лично не понравилось. Фадис справа – это хорошо, но я привыкла и к Паше слева. 

  Сердце кровью обливалось, но я распорола сшитые с таким трудом в один спальники, - Паша сбежал на пол, ему жарко (или с йогом рядом не может, вибрации там всякие, колебания не совпадают). Йог и здесь от нас уединяется, ест на улице, один, в дом не заходит, пока мы застольничаем, песни поем под гитару…
…Песни вечером под гитару! Это чудесно. Лежишь на деревянных полатях, а рядом Паша мелодии перебирает, - и что-то испанское, и рок-н-ролл, и что угодно. На столе горят свечи, звук гитары вибрирует, отдается на дерево, и гитару не только слушаешь, но чувствуешь всем телом. Юра сменяет его, потом опять гитара из рук в руки…

07.03.07 Утром традиционно радоновая ванна, я решилась не в домике принять, а снаружи, там, прямо в камнях она совсем горячая, парит. И наконец-то полностью обошли тот берег, все источники, всё перепробовали. Удивительное дело, весь берег в теплых незамерзающих источниках, бывает они рядом совсем, и полметра нет меж ними, а черпаешь – и вкус совершенно разный, и назначение. Всё подписано, пронумеровано. Здесь издавна лечились монгольские воины и охотники, были надписи на старомонгольском (некоторые и сейчас остались). По преданиям сам Чингисхан засылал сюда людей за целебной водой аршанов. И везде, везде благодарственные надписи, доски людей, живших и лечившихся здесь за последние 30-40 лет. Причем когда в 50-ых годах ученые исследовали состав и свойства воды, то все рекомендации древних монголов подтвердились полностью. Считалось, какая вода больше по вкусу, той и надо лечиться две недели. Нашли всё, даже источник «женские капризы» (покапризничали там с Соней, но безуспешно – ничего не обломилось). 

  А вот «Мужское упрямство» от нас долго скрывалось. Но мы упрямее, нашли и этот аршан. Там… целая коллекция деревянных самодельных фаллосов, на любой вкус! Можно оптом в секс-шоп сдавать. Или пустить на дрова (в нашем случае актуальнее). Мужчины источник обступили было, но не торопятся пить. «Вы пейте, не стесняйтесь! Мы отойдем» По правилам пребывания на Шумаке оттуда нельзя ничего уносить, нельзя убивать зверушек или валить лес, загрязнять природу, нельзя сквернословить и делать зло. Но более подробно про это удивительное место мы узнали уже по приезду, просмотрев приобретенный у хозяина этого места … фильм «Спасибо тебе, Шумак!». … не только построил тут домики (завезя все стройматериалы вертолетами и не тронув ни одного деревца), но и вывез тонны мусора, накопившегося тут за десятилетия активного посещения Шумака туристами. Раз в неделю прилетает грузовой вертолет, привозит товары, продукты, людей. Заброска из Иркутска стоит 8000руб с человека в один конец, проживание в домиках (2-ярусные кровати, биотуалет) с 3-разовым домашним питанием 1600руб в сутки. «Дикие» туристы (такие как мы) живут на правой стороне бесплатно, все бесплатно лечатся. Правда летом бывает столько народу, что на радоновые ванны очередь на день вперед. А осенью и весной, и тем более зимой, почти никого нет. При нас привезли одну группу (москвичи опять же) вертолетом. Встретились мы в первый же день (еще до бани) на узкой тропинке. Мы пошли в экспедицию за дровами и явно их напугали своим видом (топоры в руках, пила под мышкой, грязная одежда, бахилы на ногах, мой нос, Сонины губы, небритые наши спутники). А они навстречу такие свеженькие, разодетые, упитанные.
«Бурррржуи………….….. Здравствуйте! А вы откуда? Из Москвы?...
А мы из Павлодара, Казахстан…. Да, пешком через горы пришли на пару дней… ага, и обратно пойдем через горы… спасибо, и вам счастливо!............................. Тьфу, такие чистенькие, аж противно, да?!»

  
  Еще был турист-одиночка, через горы, как и мы, дошел. Приходит сюда каждый год в это время, с собой несет примус. После обеда наши решают сходить на экскурсию на «Столбы», еще одна местная достопримечательность, святое место, «место силы». Туда идут те, кто хочет иметь детей и не может, просят якобы и все потом в ажуре. Проблема с обзаведением детьми у меня пока не стоит, а до «Столбов» 6км! А это значит топать все 10, не меньше, не хочу. А Паша, оживший окончательно после первой бурной ночи, собирается полазить по замерзшему водопаду, отработать какие-то хитрые ледолазные приемы. Я с интересом наблюдаю его сборы – кошки, железяки, ледорубы, веревки, беседка, карабины… Он в ответ посматривает «Пойдешь?» «Это же недалеко? Пойду, посмотрю как ты будешь лазить. Мне что-нибудь брать из своего?» «Ну, возьми кошки и обвязку, на всякий случай» Пошли, болтаем. Дошли до льда, одели кошки, потопали вверх. Водопад извилистый и весь виден только с вертолета (мы потом в столовой его фото на стене видели). Пока же идем и не знаем что там, за поворотом. А там одна ступенька метра два, потом еще, потом стеночка первая, метра четыре, маленькая. Я говорю, лезь, мол, а я посижу тут посмотрю, как это делается.
Он – ты же тоже полезешь, одевай обвязку.
Я – как это полезу?!
Он – ну да, мы ж будем в связке работать. Посмотрела я еще раз на ледовую стенку, на уходящие в небо стенки каньона-колодца…
- Паша, а ты хорошо знаешь, что делаешь? Потому что я вообще ноль. - Да, знаю. С верхней страховкой без проблем, лезть можно.
- Ну ладно… И что, ты меня удержишь если что? - 90-килограммовых парней удерживал. Первая стенка была моим первым ледолазным кошмаром, Ледорубы не зарубаются, кошки не держат…
«Наташ, не надо ледорубом рубить глубокую дырку. Твоя задача зацепиться хорошо и с первого же удара…»
Первая попытка неудачна – спрыгнула обратно вниз, едва поднявшись на метр, не удержалась. Страховочная веревка в Пашиных руках тут же натянулась, и я глупо подвисла на ней/
«Отпусти! Я же стою…» Взяла злость – ну не мешок же я, залезу! Залезла. Потом еще пара ступеней и опять стенка, повыше значительно, метров 6-8 и отвесная полностью. Паша вкрутил первый ледобур, пристегнул к нему карабин, продел в него страховочную веревку, объяснил «по-крестьянски» какая железяка зачем нужна, что мне делать с веревкой при страховке его снизу, как он будет страховать меня сверху, и что я, поднимаясь, должна по дороге выкручивать и собирать вкрученные им ледобуры (зацепившись при этом на ледовой стене, как паук). И что я тут делаю?!... видела бы меня мама!... Подержалась за веревку, страхуя Пашу, поскучала. Мне скинули сверху ледорубы (один укатился и пришлось топать за ним вниз). Голос сверху, за ледовым перегибом «Страховка готова!»
«А?» «Лезь, говорю, можно!» «Лезу!». Пошло хорошо, благополучно выкрутила один ледобур, пристегнула к себе. Где-то на середине не успела зарубиться ледорубом, как, чувствую, кошки заскребли и поползли вниз, распарывая мокрый рыхлый лед…
«а-ааааааа!!!!!!..... Падаю!»
Второй ледоруб тоже выскочил изо льда, и я почувствовала себя в свободном полете. К счастью не вниз, а влево – маятником качнуло, шмякнуло об лед, ушибла коленку, повисла. Страховка сработала, одним словом.
«И что мне делать, что теперь делать?!... А, ну да, зарубаться…»
Тюк-тюк по льду правым, тюк-тюк левым чуть выше, правой ногой в стенку бумс! Держусь вроде, теперь левой повыше, подтянуться, вытащить правый ледоруб, зарубиться повыше, правую ногу, подтянуться… о, вот еще один ледобур, сейчас мы и его выкрутим… Я наверху, фуууу… Коленки дрожат, вся мокрая от воды. По льду течет вода, звенит и журчит на склонах, образует озерца на горизонтальных площадках, с утробным бульканьем исчезает в дырках от ледобуров, как в унитазе. Потом еще были ступени, стеночки. Вскоре открылась роскошная, искрящая на солнце высокая стена метров 10, похоже последняя стена этого водопада, потому что выше каньона уже нет, только открытое синее небо и видны верхушки кедров. Тут призадумался и Паша. Но оказывается всего лишь о количестве ледобуров (а их было всего пять). «Может не надо?» «Фигня, хватит и пяти. Вон там, там и там вкручу…» Смотреть на этот подъем снизу было нервно. Тискала веревку в руках, прикидывая, удержу ли ее при срыве… Как буду подниматься там сама, пока решила и не думать. Фигня же, вытянет меня сверху и всё. Исчез за перегибом, но что-то не слышно «страховка готова».
- Па-шаааа!.... Паша! В ответ вниз по льду скользнул конец веревки, который был пристегнут к Пашиной беседке, повис на карабине вкрученного верхнего ледобура… Что там происходит? Что случилось?
- Паша! Ты что, уронил веревку? Или специально бросил? Как я теперь поднимусь? (веревку теперь ни я снизу не достану, ни ему не спуститься за ней) Ты где вообще?!
- Сейчас я к тебе спущусь, - Паша появился справа наверху, присматривается к спуску по каменной стене каньона.
- Нет!... Не вздумай! Тут же стена отрицательная!... И как ты теперь меня отсюда будешь спускать?
- Постой там, я к тебе поднимусь. В смысле «ко мне поднимется»? Стою, жду, прохладно и мокро. Через четверть часа слышу стук по льду – снизу взбирается Паша. Без страховки, без веревок… Улыбается, - оказывается, он наверху чуть не сорвался и решил меня не пускать на последнюю стенку, слишком сложно и высоко. А чтоб мыслей дурных не возникло, веревку вниз и скинул. Заодно еще раз по водопаду вверх пробежался снизу и до меня. Ну и ладно, ну и не пустили, хотя хочется… На первый раз и так неплохо. Подлез, снял висящую веревку. Дальше спускались я первая, лицом к склону, пристегнутая к веревке через карабин на вкрученном ледобуре (узел льва), другой конец у Пашки в руках. Он следом, сам, на ледорубах и кошках. Как всё быстро кончилось, не хочу уходить отсюда. Это блаженное чувство «первого раза» и острая любовь к этому месту, оглядываюсь на ходу, мокрая и счастливая стараюсь запомнить этот каньон - бирюзовый в тени и серебристо-белый на солнце лед… Цокаем кошками по льду крутопадающей речушки (запустить бы в нее сумасшедшего каякера, он был бы счастлив), внезапно откуда-то справа голос невидимки:
«Можно вас сфотографировать?» «Можно. А кто это?» Один из москвичей, из «чистеньких», пошел погулять к водопаду.
- А вы вверх ходили? - Да, на самый верх. - А где тут тропа наверх? - Мы по водопаду поднимались…
- Прям по льду?! - Ага. Но вы пройдите еще выше без тропы, там будет очень красиво. - Неее, выше не пойду. Мне и тут уже красиво.
Вернулись в домик – никого. И вернутся не раньше чем через час-полтора. Тут же повисла неловкость от пребывания в домике вдвоем. Пока, снимая мокрое и раскладывая на просушку к печке, размышляла, что с этой неловкостью и имеющимся временем делать, снаружи послышались шаги, и вошел Юра.
- О! А мы думали еще часа два одни тут будем … Вы уже вернулись? - Я один вернулся, далековато, не пошел до конца.

  Чуть погодя пришел Йог, тоже один. По случаю моего счастливого душевного состояния даже решила с ним пообщаться, понравились ли ему «Столбы», ведь там говорят такая сильная энергетика, можно медитировать… - Нет. Не понравились. Ничего особого даже не ощутил. Вот под Белухой…(подробности медитации под Белухой опускаю, сама пожалела что спросила…) Когда вернулись возбужденные и довольные увиденным Крашкевич и Фадис (Соня оказывается не ходила и гуляла по окрестным источникам), они рассказали про странное (или привычно-странное) поведение Йога у Столбов. Йог встал помедитировать перед Столбами, но Фадис принял такую же позу и с той же целью чуть раньше йога… Валеру передернуло и он, сказав, что от Фадиса (самого веселого и доброго человека в мире) идет такая агрессивная и грязная энергетика, что он не может тут вообще находиться, развернулся и помчался обратно. Я же сообщила, что мы провели время на ледопаде прекрасно и я очень довольна.
«Ну да, конечно, еще бы. Вам, молодым, там вдвоем хорошо было…» в обычной своей манере откомментировал Крашкевич.
Вечером Соня завела из оставшейся муки еще тесто, а я пообещала пожарить оладушков, сколько масла хватит. Однако печка разгораться не желала, дрова были сырые и крупно нарублены. Я измучилась, жара нет, прошу дров потоньше. Валера взялся за топор и принес еще горку гигантских обрубков. «Потоньше!» Ушел, принес поленья еще толще. «Валера!!! Мне нужны тонкие! Тонкие!» «Да не получится, бесполезно (как я ненавижу эту фразу, а особенно у мужчин!). Видишь – они все сучковатые, не колются тоньше». Народ в ожидании оладушков задремывает, Соня вообще спать легла – совсем плохо себя чувствует, похоже серьезно заболела. Надеялись, что за сегодня окрепнет, увы, ее знобит и кидает в жар, боли в груди, кашель, но оптимистичная и неунывающая как всегда. Крашкевич весело язвит: «Наташ, да ты не торопись, еще полтора часа и это будут праздничные, 8-мартовские оладушки…» «Да блин, сделайте же мне тонких дров, или я сейчас сама их нарублю!» Кое-как раскочегарили печку, ближе к полуночи оладушки были готовы. Растолкали уснувших, проветрили задымленную избушку, поужинали и легли спать. На завтра запланировали выход обратно. Жаль, я бы еще один день тут побыла. Только-только ноги перестали болеть, спина выпрямилась после рюкзака.

08.03.07 Утром нас с Соней будят подарками – по два яблока и апельсины дамам «в постель». Одно яблоко, урча, грызу прямо в спальнике, – хорошее начало дня! Дальше – еще подарки: открытка, игрушечный маленький слоненок («Ух ты!... Это что, мне теперь еще и слона тащить?!»), крутая кружка-непроливайка с крышкой «Экспедиция» - классно! Я воодушевилась и предложила сделать 8 Марта Днем Ходьбы Женщин Без Рюкзаков, но мужчины переглянулись и ответили, что тогда лучше сделают этот 8 Марта Днем Еще Одной Дневки На Шумаке. И что вообще на маршруте нет женщин, все равны. А вот вечером… вечером всё будет, и праздничная программа и ужин.

   Крашкевичи договариваются с хозяином …, что Соню в обед вертолетом сегодня закинут в Иркутск. Идти в нормальном темпе и под рюкзаком она не сможет. Надо кого-то отправить с ней, - губы у нее просто ужасны, воспалены
(«- А слабо меня поцеловать за 100 баксов? – Слабо, Соня, теперь и за 300 баксов слабо»), да и больная совсем, мало ли. Загребут первые же менты на вокзале. Поэтому Сергей летит с ней. 

  А нас теперь остается пятеро. Отдаём им ненужное железо, кроме кошек, часть явно ненужных вещей, пакуемся, прощаемся, выходим. Погода подпортилась, небо затянуто, встречный ветер, метет снег. Идем пока вниз по Шумаку, километра 3-4 до левого притока Нарын Гола, бегущего в узком высоком каньоне, забитом камнями. Ныряем в каньон, прячась от ветра. Видна почти свежая лыжня-тропа. Каньон становится все уже и каменистее. В конце этого каньона, ведущего нас прямо под перевал Обзорный, надо встать на ночевку на границе зеленки. Мне в честь праздника доверили роль лидера и я топаю впереди, первой из нас видя открывающиеся красоты и теснины. Ну натуральный Кавказ! Только в снегу. Иногда натыкаешься на такие каменные завалы-глыбы, что останавливаешься и думаешь, как же тут проходить-то? Силы бьют через край, и мы требуем у Юры взятие Обзорного сегодня. Юра идет тяжело, отстает на пару с Йогом и в ответ на наши порывы отмалчивается или уклончиво говорит «Посмотрим, там до перевала далековато будет от границы леса» « Сегодня!» «Видно будет…» Но ближе к вечеру я сдулась и поняла, что уже не хочу сегодня брать перевал. Теперь только найти поровнее площадку и встаем.
Паша – наш добровольный неизменный кормилец и костровой. От души нахваливаем его, он же скромно объясняет, что всё просто – он постоянно хочет жра… кушать, поэтому так быстро всё нам и организует. Ну и еще два года проучился на повара. Я в восхищении – как человек в 22 года столько успел? Этой весной диплом защищает, спорт, туризм, работа в клубе, подработка промальпинизмом, еще и готовит вкусно! И покушать тоже силён – доедая остатки из котелка он постоянно смущается, что «объедает» нас, - «Ешь, Паша! Кушай, ты молодой, тебе нужно!» Продуктов у нас хватает.
Едим вчетвером за шестерых (Йога не считаем), Крашкевичи нам оставили всё мясо (домашняя тушенка), колбасу, сало. А сегодня еще и праздничный ужин, и всё ради меня, единственной дамы! Соня наверно локти кусает сейчас в поезде – у нас тут и абрикосы в собственном соку, и коньяк, и вино домашнее, и рыбка, и шоколадки, гречка с мясом и мясо отдельно, поджаренное на сливочном масле, и всё это в гитарном сопровождении. Так 8 Марта я еще не отмечала.

09.03.07 Продолжаем идти вверх по каньону, местами в камнях бежит незамерзшая вода. Снег сыпет, ветер чем выше тем сильнее. На передыхе одеваю пуховик, иду дальше в нём (!), одеваю шарф на лицо, намерзает лед на ресницах. Паша теперь стабильно лидер, я за ним, уже лезем на Обзорный. Очень крутой подъем, недолгий. Камни острые, много дышащих. Позже на капроновых штанах обнаружила разрез у колена. Наверху совершенно глушит ветер, сечет снег. Фадис одел горнолыжную маску-очки, заглядывает мне лицо (в забитую инеем щель меж шапкой и шарфом): - Ну как?! - Да, бл&...
Вот это отдыхаем, бл&...
На седловине пытаюсь спрятаться от ветра – за рюкзаками, за парой булыганов. Дожидаемся йога, Юру, фотографируемся. Записку оставлять не стали, не понятно как писать-то про нашу компанию «Три человека, женщина и Йог были здесь 09.03.07» или «Четыре человека и йог…».
На той стороне много снега, скатываемся на лыжах до зеленки, до русла реки Яман-Гол. Дальше на кошках, встаем на обед. Навстречу по руслу поднимается группа из Запорожья(!), такие стильные, нарядные на нашем фоне. Остаток дня бредем по Яман-Голу. Паша с Юрой смотрят в карты (GPS забрал Крашкевич), мы с Фадисом беседуя за жизнь и не торопясь (Фадису тяжело в кошках идется, нога побаливает) идем по их следам. Для ночевки нашли чудесное местечко – костровище обложено бревнами, ровная площадка среди кедров под шатер. И самое главное – справа, с той стороны русла речки стоит просто обалденная скала. Стена ее отвесная, почти чёрная, цельная, метров 200-300 высотой. Она нависает как океанский суперлайнер и подминает под себя всю округу. Я в восторге - удивительно насыщенное силой и энергией гигантского камня место. Йог другого мнения «Плохое место, плохое…». Мы рассуждаем, какие же сны нам тут ночью приснятся? Йогу уже ночи три подряд снятся покойники. Он и сам что-то совсем не важно выглядит. Похудел, почернел, нос заострился, глаза беспокойные, бегают, и весь напряженный, нервный, разговаривает сам с собой при нашем приближении «Ничё-ничё-ничё… вот сейчас запарим, покушаем, отдохнем, а потом ка-ааааак рванем… ничё-ничё, нормально, сможем, да?... Смооооожем!…»
Что-то такое знакомое… Горлум-Смеагорл? Тут я думаю виной его «горсточка риса в день у китайских солдат». Дело в том, что Валера лет десять служил военным в Забайкальском военном округе, и когда в 60-ых годах реально висела угроза войны с Китаем, их стращали китайцами и готовили ко всему. С тех времен и до сих пор Валера искренне верит, что китайские солдаты могут проходить по горам в сутки больше 100км (пока один спит на носилках, двое других его несут, потом меняются), что им в день достаточно съесть горсточку риса, и в прочие байки про китайцев. Еще двух Валер у нас нет (чтобы им проходить по горам больше 100ки в сутки), но про «горсточку риса в день» Валера, преклоняющийся перед этой уникальной нацией, на своем примере решил доказать. Ну и к горсточке риса добавляет то морковки, то капусты, иногда соевого мяса, орешков. К нашей еде не только не притрагивается, но и посуду свою держит отдельно (как-то ложка его с нашими затесалась, так он ее потом в огне держал, очищал).

  Потеплело до -15С и еще с прошлой ночи мы решили не топить печку по ночам, не дежурить. Вечером протопим, в тепле поужинаем и спать ложимся. И утром растопим на час-полтора, чтоб завтракать в тепле. Совсем густые сумерки, иду с фонариком к костру за готовым ужином, смотрю, Валера продолжает рубить и в темноте (хочет подольше у огня вечером посидеть). Только хотела ему предложить фонарик, опасно же, а тут Фадис меня опередил, проходя позади Валеры «Валера, ты что в темноте? Возьми фонарь…» Валера резко выпрямляется, оборачивается нервно «Н-не стой у меня за спиной! Не надо мне ничего говорить! И вообще не трогайте меня, когда я что-то делаю!» «Ладно-ладно…». Отошли, переглянулись изумленно с Фадисом: -Кириешки? -Кириешки… Рассказала нашим накануне, понаблюдав за Йогом, о слышанном мною случае на Алтае. 

В горный поход пошла коммерческая группа, уже довольно высоко в горах один клиент стал вести себя странно, – приставал ко всем, что они неправильно свои рюкзаки укладывают, требовал перепаковывать. Инструктора при первой же возможности вызвали вертолет и сняли его с маршрута, а рюкзак его остался. Потом в рюкзак глянули – а он битком забит сухариками «Кириешки»… А позже турфирма навела справки, и выяснилось, что тот мужчина на учёте состоит в психушке. Злобные мы тролли, что тут скажешь, нам лишь бы поржать. И так человеку непросто и физически (на одной горсточке-то) и морально (с нами, с злобными низкочастотными троллями). Один лояльный и рассудительный Юра нас, бывает, одернет «Ну и пускай, не трогайте вы его…». И топор к тому же Валера несет… не пора ли забирать, кстати? К Фадису уже явно неровно дышит. Обсуждая темы снов, высказываемся, кто какой бы хотел посмотреть здесь, под скалой. Почти все заказывают «про секс и насилие» (вот он, долгий поход!). Кстати, «за секс и насилие» - наш любимый тост вечерний. Его нам тоже «подарил» Валера. Рассказывая в очередной раз про свою бурную в прошлом и нелегкую (но праведную) в настоящем жизнь, он поведал, что его приглашали как-то на интересную работу в местное ТВ. Он отказался. Потому что «…на ТВ один секс и насилие, секс и насилие».

10.03.07 Уходить отсюда неохота – такое место необычное. Вчера вечером пытались в очередной раз дозвониться Крашкевичам, но спутник плохо берет. Они наверно в поезде едут, тоже про нас думают. Завтракаем, пакуемся. Делимся снами – все довольны. Йог ходит еще подавленней прежнего. - Валера, что, опять покойники? - Хуже. Ой, какой сон нехороший, так стыдно мне, так стыдно… - Что же хуже?! - Девушка красивая, лезла ко мне, приставала… - Ты чё, Валера, разве это плохо?! - Плохо! Нехорошо-то как… и ведь не хотел я, она сама… ой, как стыдно мне! Еще и родственники жены все застукали… - Застукали? А она «сама», говоришь? Так всё очень просто, не переживай, ты не при чем. Это просто была продуманная подстава. Наверно жена развестись хочет, вот и подослала эту девушку. Поди вернешься домой, а там на развод подали. Пока мы этак мило беседуем, один Паша молчит. Но тут раздается крик души Пашиным голосом: «Это был МОЙ СОН! Отдай!...» Ха-ха-ха…
Расстаемся со скалой, идем вниз по Яман-Голу. Ущелье красивейшее, камень стен желто-черный, с причудливыми разводами, сами камни в русле всяких разных расцветок. Ближе к обеду ущелье распалось, после впадения горячих ключей Яман-Гол стал местами журчащим, а потом и вовсе незамерзшим. Мы сигали через прозрачный, кристальный поток по камням с одного берега на другой, пока не поняли – надо уходить с реки, чем дальше, тем поток полноводнее, а на берегах завалы из бревен и осколков скал. Еще раз посмотрели карты, вернулись немного назад и полезли по левому берегу вверх, по змеящейся тропке. С вершины этой сопки открылся вид на Китойские Гольцы, где-то там, по словам Юры, верховья грозного Китоя, знаменитые Моткины Щеки и остальные прелести. Вглядываюсь туда жадно (водники поймут). 

  Потом была тропа. Конская. Это значит не людская. О чем я, выворачивая ноги в этой кочковатой узкой снежной траншее и спотыкаясь, пыталась взывать к Юре, прося спуститься хотя бы на русло Ара-Ошей (левый приток Яман-Гола). Юра говорил, что эта тропа нас туда и должна спустить. Но мы упорно шли вдоль русла по склону, там же встали на обед, запарили лапшу Ролтон и сделали чай с ароматной травой сахандаля. И если б не насморк я смогла бы оценить ее ароматы. Мы с Юрой теперь дуэтом на пару кашляем, как только останавливаемся на передых. Наконец-то долгожданный лед Ара-Ошей, но желанные мне кошки не оденешь – тут полно снега. Встаем на лыжи, идем вверх, виднеется лыжня. Разогнались и пролетели мимо нужного нам притока Ара-Хобуты (он впадает под острым углом, из узкого ущелья, похож больше на рукав). Почуяв неладное (берега больно уж просторные, а должен быть скалистый высокий каньон) вернулись километра на два, нашли впадение Ара-Хобуты. Уже вечер, но решили пока что-то еще видно пройти немного вверх по Ара-Хобуты. Встали прямо на льду (бр-ррр), на берег тут не выйти. Стоим как в трубе, в узком высоком каньоне, но зато ровно, а так везде каменисто. В общем, не уютно тут. Есть немного плавника и упавшая сверху сушинка, нам хватит на костер и вечернюю печку. Костер Паша развел в камнях, опять Йог со своим ковшиком, а место тесное, Паша уже нервничает и жалуется нам, сочувствуем.

11.03.07 Сегодня безумно красиво – небо расчистилось, появилось солнце, придавшее всему окружающему яркости и контрастности. Редкие снежно-белые облачка делают пейзажи даже приторно-красивыми, словно нарисованными. Ара-Хобуты меня покорила идеальным зеркалом льда, многоцветными стенами (вся гамма от яично-желтого до серо-черного). И несчетные всевозможные наледи на стенах, на склонах. Видимо тут много ручьев, обрывающихся в каньон, они такие же разноцветные, как и стены. Есть бесцветные, белые, мутно-желтые. Они застыли отдельными струями, гроздьями сосулек, сталактитами-сталагмитами, целыми ледовыми занавесями и портьерами. Самочувствие отличное, даже аппетит появляется, выздоравливаю. На обед встали под яркой, мультяшно-желтой скалой, место просто очаровательное и излучает радость. Пока варился обед, обследую окрестности и нахожу «телевизор» - в глубокой нише меж камнем и замерзшим ледопадиком слой толстого абсолютно прозрачного льда, за которым в черноте виден падающий поток воды. Виден, но совершенно не слышен, такой толщины лёд. Вообще народ весь бродит, любуется. Я села в уютной нише мультяшной скалы и подставила лицо солнцу (выровнять загар), слышу позванивающий костровой тросик, на котором висят на огне котлы. Но тросик уже не звякает, а звон слышу явственно – тихий, красивый, многоголосый, колокольный. Я даже разбираю мелодию.
- А я колокола слышу… красиво так… -
Ничего, сейчас пообедаешь и пройдет, - то ли Паша, то ли Юра. -
…Колокола?! Один или много?... Много? Да ты что! это же медитация!!! Надо же, а я сколько раз не старался, больше одного колокольчика слабого не слышал. Ты, Наташа, значит, перешла сразу на высший уровень медитации, и теперь…
Дальнейшую возбужденную речь Валеры не привожу, просто не смогу воспроизвести, - низкочастотная я, тёмная. Я попыталась отшутиться, что обманула про колокола, но йог верит и уже собрался чуть ли не преклоняться предо мной. Час от часу не легче! Юра улыбается, поглядывая на Йога и меня, а Фадис с Пашей так откровенно веселятся, тролли. Зато теперь топор йога мне не опасен ни при какой раскладке, ведь я почти гуру. После обеда сняли кошки и больше их сегодня не одевали, шли внаглую по льду. А где были наплывы, неровности, зарубались лыжными палками. Я наслаждаюсь видами Ара-Хобуты и лечу впереди, солнце припекает вовсю, пора снять один свитер. Пока переодеваюсь, нагоняет Паша, садится рядом отдыхать. Уже вскинула рюкзак (теперь я его легко одеваю сама) и тут подходит Фадис «Что, Паша?...».
«Да загнала…».
Я? Загнала Пашу? Шутят, наверно. Один раз все же поскользнулась, засмотревшись вокруг, шмякнулась на лёд, но удачно: рядом был островок снега, дотянула туда рюкзак, там его вскинула на себя и дальше пошла. Когда река впереди раздвоилась пришлось сесть и подождать наших. Подходят, посмеиваются меж собой «…в ботах…».
Валера мне «Наташ, тебе теперь и в бассейн надо в ботах ходить».
По привычке не придала значения словам йога. А за ними кое-что стояло (мне Соня позже рассказала). Оказывается Валера еще в начале рассказывал всем (я пропустила) слышанную им классификацию женщин в походе. Первые один-два похода – «девушка», потом, в последующих - «тётка», ну а когда за ней мужики угнаться на маршруте не могут – «С&ка в ботах». Вот тебе и йог!
Но тогда я, повторюсь, этого не ведала и мило поулыбалась в ответ. А так бы ответила целебатному нашему по-полной. Как я и предполагала, повернули влево, опять заснеженный тесный каньон. Тут цветовая гамма не желто-черная, а оранжево-кирпично-черная. Отдельные валуны настолько «ржавые», что от них видны оранжевые потеки на соседние камни. Есть чисто белые, есть как базальт черные, бывает так вперемешку и лежат. Вечер все ближе, леса по верху все меньше. Наткнулись неожиданно на ледовую ступень метра три, Паша, цепляясь за каменную стену, влез по краю льда, помог нам с Фадисом. Дальше они убежали на разведку налегке, а я уселась ждать Юру с йогом. Йога затянула наверх на репшнуре, а йог втянул Юру. Встаем здесь, дальше нет ни леса, ни ровного места. Сушинку еле нашли наверху – сухая ветвь кедра, Паша отпиливал ее сидя на дереве. Мы с Фадисом ставим шатер, а йог по обычаю сквозанул куда-то. Шеста центрального конечно нет, поэтому вместо него используем связанные лыжи. Берем с Фадисом ближайшие, начинаем их репшнуром связывать, Валера подходит «Ребята, а вы зачем мои лыжи?...»
«Да вместо шеста»
«Э-эээ, нет ребята, не надо мои брать. А вдруг сломаются? Как я тогда дойду?»
Переглянулись, мысленно сплюнули, и пошли за чьими-то другими. А еще у Йога у единственного есть часы. Юра и Сергей свои потеряли, а больше ни у кого и не было. Но Валера их тоже не дает никому в руки («Мне эти часы жена подарила»), пристёгивает сам на центральный шест и сам же утром отстегивает, забирает. А если мы спрашиваем время он всегда отвечает примерно так: «Пять минут»
«Какого?!!!»
«А!... пять минут четвертого!»
Костер тут тоже еле устроили – зацепили тросик за какие-то корни с одной стороны и треногу из связанных лыж и отколотый камень с другой. Уже бы и пилить пора сушину, но у меня нет напарника – Паша костром и ужином занимается, Юра печкой, Фадис растяжку у шатра на камни делает (да и у него правая рука болит очень, а левой много не напилишься). Стали кричать йога, пришел, начал то в вещах своих рыться, то переобуваться, то куда-то еще отвлекаться… «Валера! Пилить давай!» Сижу у сушины с пилой, а он всё ускользнуть норовит. Правда потом порубил всё напиленное. И своим ужином занялся, опять с ковшиком в угли тычется. Костер и так еле горит, Паша ему что-то про дрова говорит, типа осторожнее, не вороши, дров и так мало. Валера ему взвинчено-раздраженно: «Я что тебе, мешаю что ли?!» Паша срывается: «Да, бл&дь! Мешаешь!» Опаньки, только ругани не хватало! Но они тут же разбежались в разные стороны - Паша в сторонку успокоиться, а Валера с ковшиком мимо шатра куда-то пробежал. Потом оказалось за скальным выступом свой костер делать, прямо на льду. Ужин готов, - последние две пачки борща, остатки макарон в него бросили для сытности. Вместо чая сделали компот. Ну и развели, как обычно, с лимончиками. Уже и покушали, и песни попели, луна давно взошла, спать пора. А Йог всё снаружи сидит, даже рюкзак не заносил еще. А у него, жаловался, ноги промокшие были. В очередной раз кричим ему, зовём внутрь. «Нет, спасибо. Я еще посижу у костра, хорошо так. Я тут ботинки сушу…»
«Да ты же их не просушишь там! Неси внутрь, пока печка тёплая!»
Не идет. Дело хозяйское, насильно не потащим. Залезаем в спальники, Паша сидит…
- Паша, а ты что не ложишься? - Да вот не знаю теперь… может лучше мне подежурить ночь? Что, смеетесь, топор-то у йога, а я его сегодня обматерил…
- Да, теперь пожалуй ты первый на очереди.
- Он меня просто не так понял, я ж его не гнал, просто он костер тушит своим ковшиком, а дров мало!
- Не переживай, мы тебя защитим от топора, ложись.
Когда залез йог, не помню – уже спала.

12.03.07 Ночью подмерзли, всё-таки лёд под нами. Но команда «Лето» сплотилась еще теснее и выстояла. Утром Юра жестоко рано, в 6.30, нас будит, заставляет вставать. Мы как дети зарываемся в спальники «Неееееет…», только-только согрелись, так сладко спится. Я даже на работу встаю позже! Борщ, кстати, разбух и превратился в макаронное рагу в борщевом соусе, страшноватого вида. Паша такое есть не хочет, что это с ним?! Нас не напугаешь, и подъедаем всё. Допили компот, остатки я слила в бутылочку дорожную, насыпала полный перекусочный мешочек. Нам сегодня предстоит штурм перевала со странным названием Хобуты, 2600м. В 8 утра уже вышли, мне не идется, ноги ватные, вялые. Пойдешь на лыжах – камни, снимешь лыжи – снег. Отстала совсем, вокруг заснеженный овраг, иду, смотрю под ноги, на следы наших. Интересно – явно звериный свежий след, встречный. Похоже на кошачью лапу, отпечаток величиной с мою ладонь. Зверюга тяжелая, раз такой плотный снег продавила. Наверно ночью мимо нас проходила, обнюхивала. Поворот оврага налево, открывается долина и впереди подъем на наш перевал. На повороте стоят наши, меня ждут. Sorry, но быстрее не могу.

   Совсем плющит, потому что чай не пила ни сегодня ни вчера вечером. А я без черного чая не могу. Может хоть шоколада поесть? Не останавливаясь телепаюсь мимо них дальше. «Видела котика?» «Видела. Следы его» Наверно рысь через перевал шла, йог считает, что это снежный барс. Как же нудно, долго и тяжко поднимаемся! Встречаем спускающихся ребят, они спрашивают где тут Хобуты. Вон там, - показываем. Они – а мы вчера не нашли, поднимались вон там, а там что тогда? Это вы через Первомайский поднялись. Паша ломится в лоб, по снегу. Мы с Фадисом свернули правее, - по открытым камням проще чем по снегу. Но и тут пришлось сесть, отдохнуть. Как раз и Юру с Валерой дождались. Пока зашли наверх, на седловину, я уже была никакая. Только середина дня, а уже так устать… И я чаю хочу! На седловине замерзшее озерцо, на той стороне снега почти нет, всё в каменной морене. Перекусываем, Паша совсем оголодал, без завтрака-то. Теперь вспоминает про макаронно-борщевое рагу. Мы его поддразнили «А ты чего один вперед убежал? Мы там сели, отдохнули, покушали так хорошо…» «Без меня?!» Трогаемся дальше, Паша первым идти отказывается «Я теперь первым не пойду. А то вы опять без меня кушать сядете»
«Паша, ты что! да мы же пошутили! Мы без тебя бы не стали перекусывать»
«Не знаю, не знаю… идите давайте вперед!»
Длинное-длинное травяное плато, почти без снега, с редкими промерзшими озерцами. На границе плато еще группа нам навстречу, совсем молодые, из Ангарска, две девчушки и парни. Говорят, поднимались по речке, по льду. Шлепаю за передовой группой – Фадис и Паша, привыкла уже к команде «Лето», стараюсь поспевать. Фадис молодец – несмотря на травму и боли в руке неизменно идет в числе первых, просто сгусток жизнелюбия и позитивности. Паша с Юрой накануне изучали карты, спускаться мы будем по речке Хобуты и затем уходить в лес, в долину. После веселого снежно-каменистого крутого спуска встали на лыжи. Попадав, снимаю их – снег тут смерзся на ветру в волнообразное твердейшее покрытие, которое держит даже самых тяжелых из нас. Команда «Лето» дошла до начала речки Хобуты, спустились на лёд, одели кошки. Идем вниз, стенки каньончика постепенно повышаются и сужаются, местами проваливаемся в воду. Но следы встреченной группы явственные, значит тропа тут и идет. Первая ступенька, аккуратненько слезаю вниз, Паша лихо спрыгивает, Фадис спокойно спустился. Потом еще одна, повыше. Паша опять запрыгал вниз. Я посмотрела, сняла рюкзак, спихнула его, сама осторожно спустилась налегке. Фадис, придерживаясь за камни, тоже одолел. Говорю – давайте подождем наших. «Нет, что ждать, пошлите вниз! Тропа одна, вниз по реке, никуда не денутся, а мы до зеленки дойдем, чай сделаем к их приходу, ты же хотела чаю…». Не нравится мне этот каньон, воды все больше, спуск все круче. И главное, иногда в просвете меж стен видна долина вдалеке, и очень уж она низко… не иначе как водопады впереди предстоят. Обреченно бреду следом. Догоняю их у стеночки, метров 5 высотой. Паша уже внизу. Я опять пинком отправила рюкзак вниз в автономке. Фадис скрепил две лыжные палки мне, чтоб я держалась. Повернулась лицом к склону, пошла. Естественно их не хватило до низа, а я особо не думая ни о чем, разжала руку. Секунда, другая, не удерживаюсь и заваливаюсь на бок, качусь оставшийся спуск, свернувшись в позу эмбриона, и вижу приближающиеся к моему лицу Пашины ботинки в кошках…
«Хоть бы он не пошевелился…».
Он стоит, как вратарь на воротах, ткнулась в него, скольжение прекратилось. Встала.
«Ты что палки отпустила?!»
«Они кончились»
«Я бы спустился немного, надо было держаться»
«Давайте уходить отсюда! У нас ни веревок, ничего нет!»
«Нет, видишь же следы той группы – они здесь проходили»
«Да они просто ненормальные!»
Тащусь следом, дошли до очередной стенки. Паша еще не внизу, но уже примеривается. Фадис смотрит вниз. Я тоже подошла, глянула… ну в целом метров около 20 падение на протяжении всего лишь 5-8, ступени одна за одной. Не дураки ведь, не полезут же. Молча стою рядом.
- Вон, смотри, Фадис, вон так и так, а потом туда, и потом вон там. А там уже фигня, спрыгнуть и всё. - Ну, можно и так, да…
- Я здесь не пойду.
Не обращают на меня внимания и продолжают примериваться.
- Вон там только сложно… да в принципе и там реально!
- Ну в принципе можно, конечно…
- Я ЗДЕСЬ НЕ ПОЙДУ! Вы что?!... И как тут наши спустятся? Нет здесь тропы, нормальные люди по такому не ходят. Пошлите отсюда! - Да, наши тут не спустятся, это точно… - Они может и там не смогли, раньше. Говорила же, надо было их подождать!
- Ну ладно, давайте по берегу обойдем. Лезем на правый (на него там легче подняться было) берег, не снимая кошек (они примерзли к промокшим ботинкам). Ломимся сквозь траву, заросли, камни, овраги, вверх, вниз, на четвереньках, застревая в рюкзаках, цепляясь лыжами.
«Надо найти где здесь тропа…» Надо. Но пока одни буреломы. Ни следов, ни тропы нет. Вышли на более-менее открытое место. Под нами – обрывчик. Виден впереди склон, довольно крутой, тропы на нем не видно и не похоже что она тут есть. Зато увидели, что дальше представляет из себя речка Хобуты – сплошные каскады водопадов в каньоне. Сели, снимаем кошки, думаем. Я так вымоталась, что сижу и молчу. Пускай сами решают. Паша говорит нам в любом случае надо вниз, попробуем пойти по склону, может найдем тропу. Начали спускаться, увязли в девственном снегу. Опять сели подумать. Каньон дальше – скорее ущелье, на тот берег перейдешь явно не скоро. А вдруг Юра с Валерой пошли по тому берегу? Через час-два уже лагерь ставить надо. Благоразумие взяло верх, и, посовещавшись, решили вернуться, пересечь каньон и вылезти где-нибудь на тот берег. Тем более что там заметили охотничью избушку, значит наверняка тропы есть рядом. Вернулись опять на тот открытый пятачок над обрывчиком.
«А что у нас есть из еды?» «Ха-ха-ха!... вообще у нас всё есть, Наташ, ты уже про ночевку думаешь?....
Да, возможно мы с ними сегодня и правда уже не встретимся» «Шатер-то и котлы у нас, как они ночевать будут?...»
Невесело на душе, вечер уже, а мы разбежались так неудачно. Сижу на рюкзаке, как сестрица Алёнушка, грущу. Фадис с Пашей скинули рюкзаки и ушли на разведку. Смотрю меланхолично на тот берег, а там меж деревьев вроде две точки движутся. Прищурилась (снег летит, мельтешит)
– наши!!! «Ю-раааа!!!! Ююю-рааааа!!!!!!»
Точки остановились, услышали. Подошла к обрывчику, руками помахала
«Сейчас мы к вам перейдёёёём!!! Ждите нас!... Фадис!!!! Паша!!!! Вон они!» Слава богу! Ночевать будем все вместе.
Опять продираемся по тем же зарослям, оврагам, спускаемся на лед, возвращаемся немного вверх, у первого же подходящего места карабкаемся на тот берег. А там сразу же тропа и свежие следы, добежали до Юры (и Валеры), радостно встретились. Оказывается, Юра-то говорил, что потом на реке водопады, а что именно на правый берег надо уходить, не сказал. Прошли еще немного вниз по тропе, практически вышли уже из гор, присмотрели в лесу место для последней ночевки похода. Вечером со спутникового дозвонились водителю Борису, заказали машину на 16 часов. Так неожиданно – поход-то почти кончился. Раньше я думала: три-четыре дня это мало, а вот если дней десять-пятнадцать, то хорошо, больше и не надо. Сейчас же внезапно остро почувствовала – я не хочу уходить отсюда.

13.03.07 Утром не торопимся – идти нам вроде немного, все время вниз, по тропе. Оставляем сухари зверушкам, овсянку и манку в найденном тут же пластиковом контейнере (может кому пригодится). Упаковались и пошли. Команда «Лето» опять унеслась вперед (я правда уточнила место встречи на обеденный чай у Юры), вскоре пошли уже знакомые места – вот тут мы обедали в начале маршрута, вот тут сидели, отдыхали. Как и договаривались, встретились у «лавочки с навесом» - недостроенная избушка, перекусили, но есть пока не охота, еще рано. Решили дойти до дороги, и если там машины еще не будет, то или там подождем, пообедаем, или пешком дойдем вниз, до буддийского храма. А машина всяко навстречу попадется. Ну и полетели мы втроем опять вперед, на лыжах. Вернее вдвоем, я опять отстаю. Паша на лыжах по любой пересеченке бежать может, и по камням, и по косогорам, по овражкам, по земле. Я же рафинированный, городской лыжник, мне накатанную лыжню подавай, со всеми удобствами. Не выдержала, пошла пешком. Их головы только и вижу впереди еле-еле. Тропки начали пересекаться, мои всё левее и левее забирают, по каким-то козьим тропам. Но делать нечего, иду следом. Что-то нас опять не туда занесло. И давно бы уже пора на дорогу выйти. Но выходим на какие-то поля, снег тут совсем сошел, солнце печет, пока мы в горах ходили, тут весна настала. Очень хочется догнать этих двоих и задать им вопросы. Но они несутся впереди, правда изредка оборачиваясь, - иду ли я еще. Сил догнать их нет, вопросы назревают все в более острой форме. Не выдерживаю и кричу (мы как раз пересекли какую-то грунтовку и опять нырнули в лес, а перед этим форсировали каменистое русло какой-то реки, которую я явно впервые вижу) «И куда вы идете!? Чем вам эта грунтовка не нравится!? Она же куда-то ведет!» Не реагируют. Фадис было приостановился подождать, но тут же передумал и поспешно вернулся к Паше. Я уже просто клокочу от ярости и усталости. Ну куда их несет!? Опять пересекаем грунтовку. Я в изнеможении остановилась на ней, а они уже вновь ныряют в лес. О, передумали, возвращаются… Сейчас пойдем по дороге, вниз, в долину, наконец-то… Они пошли ВВЕРХ по дороге! По направлению к горам!
«Вы что, не понимаете, что дорога внизу?!»
Убью, догоню – убью. А может просто сесть тут и пускай они одумаются? Нет, чувствую, не одумаются, надо идти. Иду, почти в бешенстве. Знать бы хоть, что у них в головах творится. О! а теперь свернули резким зигзагом вправо, почти в обратную сторону, вниз… Ну сейчас я угол подрежу и все им выскажу!... Но меня опережают «Нашли! Вот она, наша дорога! Пошли!» Точно – наша дорога, та грунтовка, по которой мы маршрут начинали. А вот и следы видны на песке Юры и Валеры, - отпечатки ботинок и следы волокуши лыж. Но Фадис с Пашей опять умчались вперед, меня бросили совершенно, их даже и не видно. А я так устала, так болит спина (под рюкзаком иду часа три без передыха). На обочине лежат рюкзаки Паши и Фадиса, самих не видно. Прохожу мимо, теперь и без них дойду. Они идут навстречу
«Наташа, ты только сначала палки лыжные убери, а?….» «Наташа, только не бей нас, но эта НЕ ТА ДОРОГА, пошли назад…».
Молча прохожу мимо. «Наташ, эта не та дорога, пошли обратно!» «Я что, по-вашему, следов Юриных не вижу?» «Надо же, не проведешь ее…» Вскоре уже вижу машину, Юру, Валеру, водителя. Обидно, что так разнервничалась. Теперь-то понимаю, что вели Паша с Фадисом правильно, но все равно ведь убежали вперед, бросили меня! Шерсть никак не уляжется, Фадис вокруг вертится голубем, примирения ищет. Паша горячо пытается мне объяснить их правоту…
«Паша, да я понимаю, это я не права. Просто еще не успокоилась, подожди. Да и вы там вперед убежали, а я так устала…»
Изумленный и радостный синий взгляд в ответ. Почему когда первая признаешь свою неправоту, это всегда так удивляет мужчин? Ушла в лес, на солнечной снежной лужайке приняла «ванну» - обтерлась вся снегом, переоделась в то, что почище, посвежее. Попили чаю, как раз уже 16 часов, поехали. Борис по дороге в Слюдянку завез нас в местечко «Жемчужина», там тоже радоновые источники, один +87С, скважина. Мы там купались, горячая струя бьёт наискосок, натуральный душ-шарко. Поход окончен, хоть впереди еще 2 дня поезда, на который не будет билетов (по единственному мы отправим Йога). Сами же ночевали на вокзале Иркутска, ждали пересадки на Чита-Челябинск. Потом еще будут сутки вместе в поезде, пиво, гитара, песни, выскакивания на каждой станции из поезда в нашем потрепанном походном виде, раздражавшие нашего проводника. Будем провожать в Юрге Пашу, и очень грустить потом (особенно мы с Фадисом), играть в карты до самого Омска… Но про это, про расставания, не хочу. Оказывается, долгий поход затягивает еще сильнее, еще труднее потом расставаться. Лучше верить, что вскоре пойдем еще вместе, может на Белуху, может на воду…

Главная

Фотографии